Negative Effects of Knee Replacement


Cite item

Full Text

Abstract

Introduction Total knee arthroplasty is the treatment of choice in orthopedic practice for patients with late –stage knee osteoarthritis. However, arthroplasty has not only benefit results and the service life of the endoprothesis is limited. The use of modern conservative therapy and joint-preserving surgions allowed to delay or to avoid knee arthroplasty.

Purpose. The study purpose is the analysis of publications with negative results of knee arthroplasty in patients with knee osteoarthritis.

Materials and methods.  The electronic Pub-Med/MEDLINE and eLibrary databases were searched for reviews published between 2002 and 2022.  A keyword search was also done using the terms: knee joint osteoarthritis, total knee replacement/arthroplasty, complications, patient satisfaction, indications/contraindications for surgery; related definitions and descriptions were extracted.

Results. The negative consequences of total knee arthroplasty are heterogeneous. Complications can be local and systemic such as surgical site infection, periprosthetic fracture, aseptic loosening (aseptic instability) of the endoprosthesis and its wear and the implant failure. The researcher’s data indicate increasing the number of patients who are not satisfied with the results of arthroplasty both in the short term and in the long-term after the operation, due to the natural wear of the prosthesis. Patients are not satisfied with the results of the operation 8% -30%. In recent years, there have been more publications devoted to the limitation of indication for arthroplasty in pftients with knee osteoarthritis. The replacement of the knee joint with an implant was done unreasonably in great number of cases.A number of patients after total knee arthroplasty require revision surgery within the first 5 years. Currently, the risk of failure of knee arthroplasty with the revision surgery in 10 years after primary arthroplasty is 5-6.8%. The main reasons for revision surgery after primary knee arthroplasty are periprosthetic infection and instability of the implant components, while the results of revision surgery are worse than   the primary arthroplasty.

Full Text

Введение. Во всем мире, и в России, в том числе, отмечается тенденция роста продолжительности жизни. В связи с этим, повышается удельный вес остеоартрита (ОА) [1]. На сегодняшний день ОА в структуре патологии костно-мышечной системы занимает ведущую роль, являясь причиной выраженного болевого синдрома и ограничения двигательной активности [2]. Прогнозы экспертов свидетельствуют о перспективе выхода ОА на первое место в структуре причин инвалидности населения к 2030 г. [3]. Только в Санкт-Петербурге сейчас около 275 тыс. больных ОА [4]. 

Эндопротезирование на сегодняшний день стало «золотым стандартом» лечения остеоартрита коленного сустава (ОАКС) при неэффективности консервативного лечения. Артропластика позволяет в кратчайшие сроки купировать болевой синдром, скорректировать ось нижней конечности, а также восстановить нарушенные функции сустава. В настоящее время методика эндопротезирования коленного сустава (ЭПКС) продолжает совершенствоваться, при этом основное внимание уделяется возможности восстановления нормальной биомеханики сустава, качеству материалов и повышению биосовместимости эндопротезов. Вместе с тем артропластика нередко приводит к негативным последствиям. Этот вопрос активно обсуждается в медицинской литературе. 

Цель исследования – провести анализ публикаций, посвященных неблагоприятным последствиям артропластики коленного сустава при остеоартрите. 

Материалы и методы. Проводился поиск данных литературы в открытых электронных базах научной литературы PubMed и еLIBRARY. Поиск осуществлялся, по ключевым словам и словосочетаниям: остеоартрит коленного сустава, артропластика коленного сустава, осложнения, показания и противопоказания к артропластике коленного сустава. Глубина поиска составила 20 лет.  

Несмотря на, в основном, отличные и хорошие клинико-функциональные показатели, и высокую надежность эндопротезов, анализ оценок, данных пациентами, показывает, что от 8% до 30% пациентов не удовлетворены исходами тотального ЭПКС [5-7]. Результаты медико-социального мониторинга пациентов после ЭП крупных суставов нижних конечностей (тазобедренного и коленного) свидетельствуют, что только около половины пациентов (52,2%) после замены сустава не испытывают болевого синдрома, тогда как легкую и умеренную боль отмечают 25,4% и 18,0 % пациентов, соответственно [8].  Что касается способности к передвижению, то лишь немногим более половины пациентов (55,2 %) после ЭП могут передвигаться самостоятельно без дополнительной опоры, в 42,4% случаев для передвижения необходима дополнительная опора, а 3,1% пациентов не могут ходить. По другим данным, пациенты предъявляют жалобы на хромоту и боль в течение многих лет после хирургического лечения ОА, причем иногда эти симптомы отмечаются даже при отсутствии признаков нестабильности эндопротеза по данным рентгенологического исследования [9, 10].  

J.Parvizi с соавт. (2014) в национальном многоцентровом исследовании, проведенном в США, оценили степень остаточной симптоматики и функциональных нарушений у 661 пациента (средний возраст − 54 года) через 1-4 года после первичного ЭПКС [11]. У 33% пациентов была выявлена остаточная боль, у 41% − скованность суставов, 33% пациентов отмечали слышимый скрежет и шумы, также в 33% случаев имел место отек в области протезированного сустава. Оценка способности пациентов к передвижению показала, что 38% испытывают трудности при входе и выходе из автомобиля, 31% − при посадке и вставании со стула, а 54% − при подъеме по лестнице. Таким образом, около 1/3 молодых пациентов сообщили об остаточных симптомах и ограничениях двигательной активности после ЭПКС.  

По данным А.В.Алтуховой и соавт. (2021), полного восстановления функции КС с точки зрения биомеханики ходьбы в отдаленные сроки после тотального ЭП не происходит, а различный уровень функциональных результатов замены сустава может быть обусловлен как исходным функциональным состоянием пораженного сустава до операции, так и особенностями последующего реабилитационного периода [12].  

M.M.Dowsey с соавт. (2016) предложили прогностический инструмент для оценки вероятности неблагоприятных исходов через 1 год после тотального ЭПКС. Среди обследованных авторами пациентов (n=615), перенесших первичное тотальное ЭПКС по поводу ОА, в 15% случаев не выявлены положительные результаты лечения.  Прогностическими факторами неудовлетворительного исхода операции были индекс массы тела более 40 кг/м2, тяжесть ОАКС по классификации Келлгрен и Лоуренс до 4 степени, низкий балл по шкале психического здоровья опросника SF-12 и высокий балл по шкале WOMAC при предоперационной оценке [13]. 

Помимо неудовлетворенности пациентов результатами лечения, в ряде случаев ЭП КС сопровождается развитием ранних и поздних осложнений, частота которых существенно варьирует. Наиболее частыми осложнениями ЭПКС являются поверхностная и глубокая инфекция области послеоперационной раны (0,2-9%), асептическое расшатывание компонентов эндопротеза (8-22,2%), осложнения со стороны надколенника (1-50%) [14, 15].  По данным Алабут А.В. и соавт. (2015) среди 885 пациентов, которым выполнено ЭПКС, в 10 (1,13%) случаях в ближайшем и отдаленном послеоперационных периодах развились осложнения, в том числе 3 случая глубокой инфекции, 3 случая нефатальной тромбоэмболии легочной артерии, 2 случая стойкой артралгии, по одному случаю контрактуры оперированного сустава и асептической нестабильности имплантата.  

На сегодняшний день асептическая нестабильность компонентов эндопротеза во многих случаях занимает лидирующие позиции среди всего спектра осложнений ЭПКС и является причиной ревизионных хирургических вмешательств в 29,8% случаев [16].  

Еще одной сложной проблемой, существенно снижающей успех ЭПКС, является перипротезная инфекция. Так, в 2019 году в Российской Федерации было выполнено 63 750 операций первичного ЭПКС, а частота пролеченной перипротезной инфекции составила 1747 случаев [17]. Значимыми факторами риска развития инфекционных осложнений после ЭПКС являются продолжительное время операции (более 90 минут), время наложения жгута более 60 минут, цементная фиксация эндопротеза без назначения антибиотиков, ожирение (индекс массы тела более 30 кг/м2), сахарный диабет, высокая степень ASA (III-IV) и потребность в переливании крови [18].  

Cимптомные тромбоэмболические осложнения, хотя и встречаются после ЭПКС с относительно небольшой частотой (от 1,7 до 2,8% на фоне тромбопрофилактики), являются потенциально жизнеугрожающим состоянием [19, 20]. По данным Г.А.Пальшина и соавт. (2020) у пациентов, перенесших тромбопрофилактику, частота тромбоза глубоких вен нижних конечностей после ЭП составляет 2,4%, тогда как у некомплаентных пациентов − 4,2% [21].  

Перипротезные переломы, связанные с тотальным ЭПКС, чаще всего возникают в области дистального отдела бедренной кости и верифицируются в 0,3 – 2,5% случаев [22]. 

По данным Bordoni V. С соавт. (2020) частота осложнений при амбулаторных ЭПКС выше, чем при стационарных − 16,1% против 10,5% (p = 0,003), а частота повторных госпитализаций, напротив, ниже при амбулаторном выполнении замены сустава, по сравнению со стационарным − 4,9% против 5,9%, соответственно. При этом, по данным этих авторов, летальных исходов не отмечалось ни при амбулаторном, ни при стационарном ЭПКС [23].  

Особое место среди неблагоприятных исходов ЭПКС занимают осложнения со стороны надколенника (переломы и вывихи надколенника, крепитация, болевой синдром), которые составляют около 10% всех осложнений и существенно снижают КЖ пациентов [24]. Наиболее распространена боль в передней части КС, частота которой может достигать 23% [25], другие осложнения встречаются реже. Так, например, перелом надколенника после ЭПКС встречается в 0,12-3,9% случаев [26], еще реже встречается такое серьезное осложнение как аваскулярный некроз надколенника − 0,05-2% [27].  

Серьезным осложнением является артрофиброз − жесткость КС после тотального ЭПКС. Потеря подвижности сустава, в основном при разгибании, значительно ограничивает пациентов, особенно молодых и физически активных. Распространенность данного состояния не изучена, также нет единого мнения о его лечении [28, 29].  

Таким образом, на сегодняшний день до 1/3 пациентов остаются не удовлетворены результатами ЭПКС и своим качеством жизни после операции. Сведения о структуре и частоте осложнений ЭПКС по данным различных источников существенно отличаются.  

Ряд пациентов после тотальной артропластики КС уже в течение первых 5 лет нуждаются в ревизионном хирургическом вмешательстве. В настоящее время риск неэффективности ЭП КС с потребностью в ревизионной операции через 10 лет после первичной артропластики составляет 5-6,8% [30]. Так, в Российской Федерации в 2019 году было проведено 63750 операций первичного ЭПКС и 2573 ревизионных хирургических вмешательств [17]. Соотношение ревизионных и первичных операций на КС составило 1:25, а по сравнению с ревизиями тазобедренного сустава ревизии КС выполнялись в 1,55 раза реже. В исследовании В.А.Иванцова и соавт. (2020), при анализе 98 ревизий ЭП тазобедренного и коленного суставов доля ревизий тазобедренного сустава составила 85,7%, а коленного – 14,3%, при этом инфекционные осложнения при ЭПКС составили 42,9% [31].  

Лидирующие позиции среди причин ревизионных хирургических вмешательств после ЭПКС занимают перипротезная инфекция (ППИ) (25,2-50,0%) и нестабильность компонентов эндопротезов (16,1-36,5%) [32, 33]. Реже причинами ревизий ЭПКС служат перипротезные переломы, повреждения эндопротезов, неправильное пространственное расположение имплантатов, боль в надколеннике, тугоподвижность сустава [34, 35].   

С момента выполнения первых артропластик КС удельный вес перипротезной инфекции и болевого синдрома в структуре показаний к ревизии увеличились, по сравнению с асептическим расшатыванием, частота которого уменьшилась. Примерно с 2010 года наметилась тенденция к преобладанию инфекционных осложнений, в качестве причины ревизий в течение первых 2-х лет после первичной замены КС, и росту, по мере увеличения срока службы эндопротеза, частоты асептического расшатывания компонентов имплантата [30, 36]. Так, в 2019 году в нашей стране было пролечено 1747 случаев перипротезной инфекции КС [17].   

По прогнозным оценкам, к 2030 году перипротезная инфекция станет доминирующей причиной ревизий [37]. Вместе с тем, износ эндопротеза и его последствия в виде остеолиза и поздней нестабильности сустава были основным показанием для ревизионных хирургических вмешательств в исследованиях, опубликованных до 2006 года – на их долю приходилось почти 25% всех ревизий [38-40].  

Согласно обобщенному анализу мировых регистров ЭПКС, наиболее частые показания к ревизии включают асептическое расшатывание эндопротеза (29,8%), инфекцию (14,8%) и болевой синдром (9,5%) [16, 30].   

По некоторым данным, частота ревизий при частичном ЭПКС выше, чем при тотальной замене сустава [41, 42]. Недавнее исследование, проведенное в Германии, продемонстрировало увеличение числа ревизий частичных ЭПКС за последнее десятилетие на 46,3%, до 3105 процедур в 2018 году, причем в основном за счет доли молодых пациентов, которым рэ-ЭП выполнялось по поводу инфекционных осложнений [43]. 

В то же время, J.A.Burger с соавт. (2021), проанализировав данные 21610 частичных медиальных ревизионных артропластик КС из Голландского регистра ЭПКС, отметили, что частота бесцементных частичных ревизий меньше по сравнению с цементными способами фиксации эндопротеза при выполнении повторной операции только в том случае, если в медицинском учреждении проводится более 100 подобных операций в год. Интересно, что результат цементных частичных ревизионных артропластик не зависел от годового объема госпитализации [44].  

Анализ Австралийского реестра ЭПКС за период 1999-2018 годы показал, что частичное ЭП КС с применением новейших систем ЭП обеспечивает хорошие результаты и позволяет достичь максимальной удовлетворенности пациентов проведенным лечением, а также снижает расходы здравоохранения [45].   

По некоторым данным, частота повторных хирургических вмешательств после ЭПКС с замещением крестообразной связки выше, чем при ее сохранении. G.Horne с соавт. (2011) проанализировали частоту ревизий после ЭПКС с сохранением и замещением крестообразной связки в Новой Зеландии и сопоставили полученные данные с данными Австралийского объединенного регистра. Согласно объединенному регистру Новой Зеландии, частота ревизий в течение 5 лет после 1869 ЭПКС с замещением крестообразной связки и 5749 ЭПКС с сохранением связочного аппарата составила 1,55% и 1,39%, соответственно (p=0,608). По данным Австралийского объединенного регистра, среди 3808 ЭПКС с замещением задней крестообразной связки и 7152 ЭПКС с ее сохранением через 7 лет частота ревизий была 3,3% и 2,1%, соответственно (p=0,002) [46].   

R.E.Delanois с соавт. (2017) изучили данные 337 597 процедур ЭПКС, выполненных в США с 2009 по 2013 годы. Наиболее распространенной причиной ревизионного ЭПКС была ППИ (20,4%), затем − механическое расшатывание компонентов эндопротеза (20,3%). Наиболее распространенной ревизионной процедурой была ревизия всех компонентов сустава (31,3%) [47].  

Следует отметить, что результаты ревизионных ЭПКС зачастую оказываются хуже по сравнению с первичной операцией [48, 49]. В ретроспективном анализе 361 ревизии тотального ЭПКС по поводу проблем с разгибательным аппаратом, распространенность повторных операций составила 23%, при этом основной их причиной были пателлофеморальные осложнения − 33% [50]. Среднее время до первой повторной операции составило 2,4 года. Кумулятивный риск ре-ревизии по любой причине составил 7% через 1 год, 19,6% через 5 лет и 35,9% через 10 лет.  

E.Vecchini с соавт. (2020) проанализировали данные о 69 случаях асептического ревизионного ЭПКС и сравнили их в соотношении 1:2 с результатами первичной замены КС. Пациенты после первичного ЭПКС имели значительно более высокие клинические и функциональные показатели в начале исследования и при последнем наблюдении, по сравнению с пациентами, перенесшими повторную операцию. Не наблюдалось существенной разницы в изменении функционального показателей от исходного уровня до последнего наблюдения между двумя группами. Кроме того, рентгенологические результаты и выживаемость имплантатов были одинаковыми в обеих группах [51].  

В исследовании G.Oliver с соавт. (2020) получены лучшие клинические результаты поздних ревизий (более 5 лет после первичного ЭПКС), по сравнению с ранними ревизиями, а замена только одного из компонентов (большеберцового или бедренного) сопровождалась худшими клиническими результатами, чем тотальная замена эндопротеза [52]. Следует отметить, что результаты ревизионных хирургических вмешательств не зависели от типа используемого имплантата. 

Вместе с тем, A.Zanirato с соавт. (2018) в систематическом обзоре 13 статей с результатами 1079 ревизионных ЭПКС с пластикой костных дефектов, в целом выявили хорошие клинические и функциональные результаты повторных операций при среднем сроке наблюдения 4,0 ± 1,1 года [53].   

Данные литературы свидетельствуют о том, что, основными причинами ревизионного хирургического вмешательства после первичного ЭП КС являются перипротезная инфекция и нестабильность компонентов эндопротеза, при этом результаты ревизионных вмешательств неоднозначны. 

Заключение. Артропластика коленного сустава на сегодняшний день является операцией выбора при остеоартрите в далеко зашедших стадиях заболевания. Однако результаты этого вмешательства нельзя признать безусловно положительными. Существенное количество ранних и поздних осложнений, естественный износ импланта, рост числа ревизионных вмешательств приводят к тому, что значительный контингент пациентов, перенесших тотальную артропластику коленного сустава, остается не удовлетворен как функциональными результатами, так и качеством жизни.  При этом не в полном объеме используются консервативные методы лечения и потенциал органосохраняющих хирургических вмешательств. Перспективным видится усиление компонентов терапевтического воздействия на патологический процесс в коленном суставе, выполнение операции с его сохранением, с целью максимально отсрочить, а возможно, и предотвратить замену сустава имплантом. Работа в этом направлении ведется во многих странах. 

×

About the authors

Jalolidin Sh. Mansurov

Samarkand State Medical University

Email: jalolmedic511@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-1799-641X

Professor, Department of Traumatology, Orthopedics and MFS

Uzbekistan, Uzbekistan, Samarkand, st. Amira Timura, 18

Aleksandr Nikolaevich Tkachenko

North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov

Email: altkachenko@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-4585-5160

MD, PhD, D.Sc., Professor of the Department of Traumotology and Orthopedic, Military Field Surgery

Russian Federation, 195067, Piskarevsky pr., 47, St. Petersburg

Sergey A. Saiganov

North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov

Email: rectorat@szgmu.ru
ORCID iD: 0000-0001-8325-1937
SPIN-code: 2174-6400

MD, Dr. Sci. (Med.), Professor

Russian Federation, 195067, Piskarevsky pr., 47, St. Petersburg

Valerii M. Khaidarov

North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov

Email: drxaydarov@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-0754-4348

MD, PhD, Assistant of the De-partment of Traumotology and Orthopedic, Military Field Surgery.

Russian Federation, 195067, Piskarevsky pr., 47, St. Petersburg

Irina L. Urazovskaya

North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov

Email: langelova@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-4165-4599

Phd., teacher of the department of hospital surgery and cardiology

Russian Federation, 195067, Piskarevsky pr., 47, St. Petersburg

Yaroslav B. Tsololo

North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov

Email: yaroslav.tsololo@gmail.com
ORCID iD: 0000-0001-7744-0002

Graduate student

Russian Federation, Piskarevsky pr., 47, St. Petersburg, 195067

Aleksei A. Baranovskii

City policlinic №51

Author for correspondence.
Email: dr.baranovsky@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-1985-5343

Orthopedic traumatologist

Russian Federation, 191023, St. Petersburg, Malaya Sadovaya st., 1

References

  1. Sebbag E, Felten R, Sagez F, Sibilia J, Devilliers H, Arnaud L. The world-wide burden of musculoskeletal diseases: a systematic analysis of the World Health Organization Burden of Diseases Database. Annals of the Rheumatic Diseases. 2019; 78(6): 844–848. doi: 10.1136/annrheumdis-2019-215142.
  2. Cross M, Smith E, Hoy D, Nolte S, Ackerman I, Fransen M, et al. The global burden of hip and knee osteoarthritis: estimates from the global burden of disease 2010 study. Annals of the Rheumatic Diseases. 2014; 73 (7): 1323-1330. doi: 10.1136/annrheumdis-2013-204763.
  3. Palazzo C, Ravaud J-F, Papelard A, Ravaud P, Poiraudeau S. The Burden of Musculoskeletal Conditions. PLoS One. 2014; 9(3): 90633. doi: 10.1371/journal.pone.0090633.
  4. Mazurov VI, Saiganov SA, Tkachenko AN, Inamova OV, Urazovskaya IL, Mansurov DSh, et al. Prevalence of osteoarthritis and problems of its statistical accounting. Zdorov'ye – osnova chelovecheskogo potentsiala: problemy i puti ikh resheniya. 2021; 16(2): 764-770. (in Russ.)
  5. Bourne RB, Chesworth BM, Davis AM, Mahomed NN, Charron KDJ. Patient satisfaction after total knee arthroplasty: who is satisfied and who is not? Clinical Orthopaedics and Related Research. 2010; 468(1): 57. doi: 10.1007/s11999-009-1119-9.
  6. Scott CE, Howie CR, MacDonald D, Biant LC. Predicting dissatisfaction following total knee replacement: a prospective study of 1217 patients. The Journal of Bone and Joint Surgery. 2010; 92(9): 1253-8. doi: 10.1302/0301-620X.92B9.24394.
  7. Canovas F, Dagneaux L. Quality of life after total knee arthroplasty. Orthopaedics & Traumatology: Surgery & Research. 2018; 104(1S): 41-46. doi: 10.1016/j.otsr.2017.04.017.
  8. Fedonnikov AS, Andriyanova EA, Yerugina MV, Norkin IA. Rehabilitation of patients after hip and knee arthroplasty: individual results of medical and sociological monitoring. Saratovskiy nauchno-meditsinskiy zhurnal. 2017; 13(4): 796-799. (in Russ.)
  9. Parratte S, Kornilov NN, Tienpont E, Baldini A, Tikhilov RM, Argenson J-N, Kulyaba TA. Unexplained pain after total knee replacement. Travmatologiya i ortopediya Rossii. 2013; 4: 92-96. (in Russ.). doi: 10.21823/2311-2905-2013--4-92-96.
  10. Ali A, Sundberg M, Robertsson O, Dahlberg LE, Kristiansson CA, Redlund-Johnell I, et al. Dissatisfied patients after total knee arthroplasty: a registry study involving 114 patients with 8-13 years of followup. Acta arthopaedica. 2014; 85(3): 229-33. doi: 10.3109/17453674.2014.916487.
  11. Parvizi J, Nunley RM, Berend KR, Lombardi Jr AV, Ruh EL, Clohisy JC, et al. High level of residual symptoms in young patients after total knee arthroplasty. Clinical Orthopaedics and Related Research. 2014; 472(1): 133-7. doi: 10.1007/s11999-013-3229-7.
  12. Altukhova AV. Functional symptoms in the long term after total knee arthroplasty. Klinicheskaya praktika. 2021; 12(1): 16-24. (in Russ.). doi: 10.17816/clinpract60043.
  13. Dowsey MM, Spelman T, Choong RFM. Development of a Prognostic Nomogram for Predicting the Probability of Nonresponse to Total Knee Arthroplasty 1 Year After Surgery. Journal of Arthroplasty. 2016; 31(8): 1654-1660. doi: 10.1016/j.arth.2016.02.003.
  14. Healy WL, Della Valle CJ, Iorio R, Berend KR, Cushner FD, Dalury DF, et al. Complications of total knee arthroplasty: standardized list and definitions of the Knee Society. Clinical Orthopaedics and Related Research. 2013; 471(1): 215-220. doi: 10.1007/s11999-012-2489-y.
  15. Gromov K. Complications and readmissions following outpatient total hip and knee arthroplasty: a prospective 2-center study with matched controls. Acta orthopaedica. 2019; 90(3): 281-285. doi: 10.1080/17453674.2019.1577049.
  16. Sadoghi P, Liebensteiner M, Agreiter M, Leithner A, Böhler N, Labek G. Revision surgery after total joint arthroplasty: a complication-based analysis using worldwide arthroplasty registers. Journal of Arthroplasty. 2013; 28: 1329-1332. doi: 10.1016/j.arth.2013.01.012.
  17. Sereda AP, Kochish AA, Cherny AA, Antipov AP, Aliev AG, Weber EV, et al. Epidemiology of hip and knee arthroplasty and periprosthetic infection in the Russian Federation. Travmatologiya i ortopediya Rossii. 2021; 27(3): 84-93. (in Russ.). doi: 10.21823/2311-2905-2021-27-3-84-93.
  18. Blanco JF, Díaz A, Melchor FR, da Casa C, Pescador D. Risk factors for periprosthetic joint infection after total knee arthroplasty. Archives of Orthopaedic and Trauma Surgery. 2020; 140(2): 239-245. doi: 10.1007/s00402-019-03304-6.
  19. Kopenkin SS. Prevention of venous thromboembolic complications in orthopedic surgery: new opportunities. Vestnik travmatologii i ortopedii im. N.N. Priorova. 2010; 1: 35-39. (in Russ.) (in Russ.) doi: 10.17816/vto201017135-38.
  20. Moiseev SV. Adherence to anticoagulant therapy: problems and solutions. Klinicheskaya farmakologiya i terapiya. 2014; 23(4): 23-28. (in Russ.)
  21. Palshin GA, Pavlov SS, Markovchina MYu, Komissarov AN, Markov PV, Vinokurov MM, et al. The frequency of thromboembolic complications depending on compliance and type of prophylaxis in arthroplasty of large joints. Tikhookeanskiy meditsinskiy zhurnal. 2020; 1: 46-48. (in Russ.) doi: 10.34215/1609-1175-2020-1-46-48.
  22. Lombardo, DJ, Siljander MP, Sobh A, Moore DD, Karadsheh MS. Periprosthetic fractures about total knee arthroplasty. Musculoskeletal Surgery. 2020; 104(2): 135-143. doi: 10.1007/s12306-019-00628-9.
  23. Bordoni V, Poggi A, Zaffagnini S, Previtali D, Filardo G, Candrian C. Outpatient total knee arthroplasty leads to a higher number of complications: a meta-analysis. J Orthop Surg Res. 2020; 15(1): 408. doi: 10.1186/s13018-020-01925-x.
  24. Maheshwari AV, Tsailas PG, Ranawat AS, Ranawa CS. How to address the patella in revision total knee arthroplasty. Knee. 2009; 16(2): 92-97. doi: 10.1016/j.knee.2008.08.003.
  25. Fu Y, Wang G, Fu Q. Patellar resurfacing in total knee arthroplasty for osteoarthritis: a meta-analysis. Knee Surgery, Sports Traumatology, Arthroscopy. 2011; 19(9): 1460-1466. doi: 10.1007/s00167-010-1365-0.
  26. Jujo Y, Yasui T, Nagase Y, Kadono Y, Oka H, Tanaka S. Patellar fracture after total knee arthroplasty for rheumatoid arthritis. Journal of Arthroplasty. 2013; 28(1): 40-43. doi: 10.1016/j.arth.2012.04.022.
  27. Bourke MG, Sclavos EK, Jull GA, Buttrum PJ, Dalton PA, Russell TG. A comparison of patellar vascularity between the medial parapatellar and subvastus approaches in total knee arthroplasty. Journal of Arthroplasty. 2012; 27(6): 1123-1127. doi: 10.1016/j.arth.2012.01.013.
  28. Cheuy VA, Foran JRH, Paxton RJ, Bade MJ, Zeni JA, Stevens-Lapsley JE. Arthrofibrosis Associated With Total Knee Arthroplasty. Journal of Arthroplasty. 2017; 32(8): 2604-2611. doi: 10.1016/j.arth.2017.02.005.
  29. Encinas-Ullán CA, Rodríguez-Merchán EC. Arthroscopic treatment of total knee arthroplasty complications. EFORT Open Reviews. 2019; 4(2): 33-43. doi: 10.1302/2058-5241.4.180035.
  30. Khan M, Osman K, Green G, Haddad FS. The epidemiology of failure in total knee arthroplasty: avoiding your next revision. Bone Joint J. 2016; 98-B(1 Suppl A): 105-112. doi: 10.1302/0301-620X.98B1.36293.
  31. Ivantsov VA, Lashkovsky VV, Bogdanovich IP, Anosov VS, Todrik AT, Balabanovich MYu. Clinical monitoring of revision arthroplasty of the hip and knee joints. Meditsinskiye novosti. 2020; 10(313): 23-26. (in Russ.)
  32. Sharkey PF, Lichstein PM, Shen C, Tokarski AT, Parvizi J. Why are total knee arthroplasties failing today--has anything changed after 10 years? Journal of Arthroplasty. 2014; 29: 1774-1778.
  33. Preobrazhensky PM, Kazemirsky AV, Goncharov MYu. Modern views on the diagnosis and treatment of patients with periprosthetic infection after knee arthroplasty. Geniy ortopedii. 2016; 3: 94-104. (in Russ.) doi: 10.17513/spno.27865.
  34. Haughton DN, Wheelton AN, McLauchlan GJ. Revision knee arthroplasty: Can good outcomes be achieved at lower volumes? Knee. 2021; 30: 63-69. doi: 10.1016/j.knee.2021.03.012.
  35. Rutherford RW, Jennings JM, Levy DL, Parisi TJ, Martin JR, Dennis DA. Revision Total Knee Arthroplasty for Arthrofibrosis. Journal of Arthroplasty. 2018; 33(7S): 177-181. doi: 10.1016/j.arth.2018.03.037.
  36. Kulyaba TA. Revision arthroplasty of the knee joint. Dis. dr. med. nauk. SPb. 2012; 318. (in Russ.)
  37. Schwartz AM, Farley KX, Guild GN, Bradbury Jr TL. Projections and Epidemiology of Revision Hip and Knee Arthroplasty in the United States to 2030. Journal of Arthroplasty. 2020; 35(6S): 79-85. doi: 10.1016/j.arth.2020.02.030.
  38. Sharkey PF, Hozack WJ, Rothman RH, Shastri S, Jacoby SM. Insall Award paper. Why are total knee arthroplasties failing today? Clinical Orthopaedics and Related Research. 2002; 404: 7-13. doi: 10.1097/00003086-200211000-00003.
  39. Mulhall KJ, Ghomrawi HM, Scully S, Callaghan JJ, Saleh KJ. Current etiologies and modes of failure in total knee arthroplasty revision. Clinical Orthopaedics and Related Research. 2006; 446: 45-50. doi: 10.1097/01.blo.0000214421.21712.62.
  40. Sheng P, Lehto M, Kataja M, Halonen P, Moilanen T, Pajamäki J. Patient outcome following revision total knee arthroplasty: a meta-analysis. International Orthopaedics. 2004; 28: 78-81. doi: 10.1007/s00264-003-0526-x.
  41. Murray DW, Parkinson RW. Usage of unicompartmental knee arthroplasty. Bone and Joint Journal. 2018; 100-B(4): 432-435. doi: 10.1302/0301-620X.100B4.BJJ-2017-0716.R1.
  42. Jennings JM, Kleeman-Forsthuber LT, Bolognes MP. Medial Unicompartmental Arthroplasty of the Knee. Journal of the American Academy of Orthopaedic Surgeons. 2019; 27(5): 166-176. doi: 10.5435/JAAOS-D-17-00690.
  43. Walter N, Weber J, Kerschbaum M, Lau E, Kurtz SM, Alt V, et al. Revision arthroplasty after unicompartimental knee arthroplasty. Journal of Orthopaedic Surgery and Research. 2021; 16(1): 666. doi: 10.1186/s13018-021-02767-x.
  44. Burger JA, Zuiderbaan HA, Sierevelt IN, van Steenbergen L, Nolte PA, Pearle AD, et al. Risk of revision for medial unicompartmental knee arthroplasty according to fixation and bearing type: short- to mid-term results from the Dutch Arthroplasty Register. Bone and Joint Journal. 2021; 103-B (7): 1261-1269. doi: 10.1302/0301-620X.103B7.BJJ-2020-1224.R3.
  45. Logvinov AN, Khoroshkov SN, Yarygin NV. Analysis of the results of partial knee arthroplasty according to 18-year data from the Australian registry AOANJRR. Kafedra travmatologii i ortopedii. 2021; 3 (45): 42-50. (in Russ.) doi: 10.17238/issn2226-2016.2021.2.43-51.
  46. Horne G, Devane P, Adams K, Stanley J. Does cruciate sacrifice increase revision rates in total knee arthroplasty? Orthopaedic Proceedings. The British Editorial Society of Bone & Joint Surgery. 2011; 93(SUPP_III): 374-374.
  47. Delanois RE, Mistry JB, Gwam CU, Mohamed NS, Choksi US, Mont MA. Current Epidemiology of Revision Total Knee Arthroplasty in the United States. Journal of Arthroplasty. 2017; 32(9): 2663-2668. doi: 10.1016/j.arth.2017.03.066.
  48. Cherian JJ, Bhave A, Harwin SF, Mont MA. Outcomes and Aseptic Survivorship of Revision Total Knee Arthroplasty. American journal of orthopedics (Belle Mead, N.J.). 2016; 45(2): 79-85.
  49. Leonova SN, Kameka AL, Grischuk AN. The results of revision arthroplasty of large joints with periprosthetic infection. Acta Biomedica Scientifica. 2019; 4(6): 108-111. (in Russ.) doi: 10.29413/ABS.2019-4.6.16.
  50. Cooney WP 4th, Sierra RJ, Trousdale RT, Pagnano MW. Revision total knees done for extensor problems frequently require reoperation. Clinical Orthopaedics and Related Research. 2005; 440: 117-121. doi: 10.1097/01.blo.0000187527.28686.2d.
  51. Vecchini E, Berti M, Micheloni GM, Maluta T, Magnan B, Ricci M. Clinical and radiological results of a stemmed medial pivot revision implant in aseptic total knee revision arthroplasty. Knee. 2020; 27(4): 1190-1196. doi: 10.1016/j.knee.2020.05.018.
  52. Oliver G, Jaldin L, Camprubí E, Corté G. Observational Study of Total Knee Arthroplasty in Aseptic Revision Surgery: Clinical Results. Orthopaedic Surgery. 2020; 12(1): 177-183. doi: 10.1111/os.12593.
  53. Zanirato A, Cavagnaro L, Basso M, Divano S, Felli L, Formica M. Metaphyseal sleeves in total knee arthroplasty revision: complications, clinical and radiological results. A systematic review of the literature. Archives of Orthopaedic and Trauma Surgery. 2018; 138(7): 993-1001. doi: 10.1007/s00402-018-2967-0.

Supplementary files

Supplementary Files
Action
1. JATS XML
Download

Copyright (c) 2022 Mansurov J., Tkachenko A., Saiganov S., Khaidarov V., Urazovskaya I., Tsololo Y., Baranovskii A.

Creative Commons License
This work is licensed under a Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivatives 4.0 International License.

This website uses cookies

You consent to our cookies if you continue to use our website.

About Cookies