A Clinical Case of an Extrapulmonary Form of Generalized Sarcoidosis in the Surgical Practice

Cover Page

Cite item

Full Text

Abstract

The aim of the study was to present a clinical case of generalized sarcoidosis without involvement of the lungs and intrathoracic lymph nodes.
Materials and methods. The literature and data of clinical observation, surgical treatment and results of autopsy of a patient with generalized sarcoidosis were analyzed.
Results. In this study, the authors draw attention to the case of generalized sarcoidosis without lesions of the lungs and intrathoracic lymph nodes, accounting for 5% in the structure of morbidity. A clinical case of patient A., who was hospitalized in the surgical department of the Emergency Hospital, is presented. The patient was admitted with suspicion of urgent surgical pathology with extrapulmonary manifestations of the disease (polyserositis) and granulomatous lesions of the parietal and visceral peritoneum, extrapulmonary pleura typical of sarcoidosis, and peritonitis, progression and development of a rare clinical form of the disease, neurosarcoidosis, which amounts to as much as 10 % of all cases of this disease.
Conclusions. The clinical case demonstrates specificity of this multisystemic disease and the need for a multidisciplinary approach to treatment and diagnosis, which may be challenging due to the absence of typical manifestations of this pathology, as in the presented clinical case. The authors share their experience to help medical professionals avoid diagnostic and tactical errors in the management of such patients, since they encountered a truly untypical and rare manifestation and complication of sarcoidosis in a patient, who was admitted not in a specialized therapeutic or pulmonological department, but in surgical department of a multidisciplinary hospital.

Full Text

Ожоги пищевода занимают первое место по распространенности среди болезней пищевода у детей и второе – у взрослых [1]. Согласно результатам эпидемиологического анализа Американской Ассоциации Токсикологических Центров на 2013 г., зарегистрировано около 60 тыс. случаев ожога желудочно-кишечного тракта после приема едких химических веществ [2]. В Великобритании на каждый год приходится до 15 тыс. случаев ожога пищевода после приема внутрь химически активных веществ [3]. До 85% больных с послеожоговыми рубцовыми стриктурами пищевода составляют лица трудоспособного возраста [4]. В России до 50% всех поступивших в токсикологические отделения имеют ожоговые поражения пищевода, из них у 34,7-80% формируются стриктуры [5, 6]. Данные о частоте этого осложнения в литературе противоречивы, значения варьируют от 3 до 74% [7, 8]. Ожоговые стриктуры составляют не менее 70% доброкачественных стенозов пищевода [9]. Целесообразность длительного лечения сложных стриктур (протяженностью более 5 см, с извилистой формой просвета или его облитерацией) сомнительна из-за раннего рецидива дисфагии (через 3-6 мес.), непродолжительного эффекта лечения и нарастающего истощения больного [10, 11]. В настоящее время ряд авторов рассматривают эзофагэктомию с одномоментной эзофагопластикой в качестве метода выбора лечения пациентов с протяженными ожоговыми стриктурами пищевода (ПОСП). Данный подход предполагает радикальное решение проблемы ПОСП с удалением пораженного пищевода, исключение риска малигнизации стриктуры и обеспечение полноценного перорального питания [12-17]. Данная тема и категория пациентов актуальны и представляют несомненный научный и практический интерес. Приводим клиническое наблюдение.
Клиническое наблюдение
Пациент Д., 22 лет, 17.03.2015 г. поступил в отделение реконструктивной хирургии пищевода и желудка ФГБУ «НМИЦ хирургии им. А.В. Вишневского» Минздрава России (НМИЦХ) с жалобами на затрудненное глотание даже жидкости, частое попёрхивание, вынужденное питание через гастростому, похудание на 10 кг.
Из анамнеза известно, что в 2012 г. по ошибке выпил щелочь. Через 6 мес. сформировалась ПОСП. В том же году по месту жительства пациенту провели курс эндоскопического бужирования, один из сеансов которого осложнился перфорацией пищевода. В экстренном порядке дренировали средостение через трансхиатальный доступ, сформировали гастростому. Впоследствии образовался пищеводно-бронхиальный свищ на уровне средней трети пищевода с отграниченной полостью в параэзофагеальной клетчатке под медиастинальной плеврой, которая дренировалась через субсегментарный бронх S6 правого легкого. Свищ сопровождался постоянной аспирацией содержимого пищевода в бронхиальное дерево, на этом фоне у пациента персистировала аспирационная пневмония, плохо поддающаяся консервативному лечению.
При поступлении в НМИЦХ масса тела пациента составляла 50 кг при росте 172 см, ИМТ - 16.7 кг/м². По шкале NRS-2002 риск алиментарной недостаточности оценили как средний (4 балла). Лабораторные показатели находились в пределах референсных значений, за исключением сывороточного железа - 9.6 мкмоль/л; трансферрина - 135 мг. Пациента осмотрел нутрициолог, составил план лечения и предоперационной подготовки, модифицировал режим и качественный состав энтерального питания через гастростому. Предоперационная подготовка проводилилась в течение 7 дней.
В НМИЦХ пациенту выполнили КТ грудной клетки и брюшной полости с внутривенным и пероральным контрастированием, контрастную рентгенографию пищевода и желудка, эзофагоскопию и бронхоскопию.
По результатам МСКТ (рис.1-5): определялось поступление контрастного вещества (КВ) за пределы стенки пищевода через ее дефект по правой полуокружности с формированием полости в параэзофагеальной клетчатке, сообщающейся с сегментарным бронхом S6 (пищеводно-бронхиальный свищ).
Выявлены инфильтративные изменения в нижней доле и S5 правого легкого. На уровне средней и нижней третей пищевода визуализировали циркулярное утолщение стенок до 14 мм, сужение просвета с участками его полной обструкции на протяжении 155 мм (до уровня пищеводно-желудочного перехода). Параэзофагеальная клетчатка на уровне бифуркации была уплотнена и тяжиста. Справа рубцово-измененный пищевод интимно прилежал к медиастинальной плевре, слева - к нисходящей аорте. Между утолщенной стенкой пищевода и нисходящей аортой жировая прослойка не прослеживалась (рис. 3). По правой стенке пищевода в его нижней трети определялся линейной формы дефект, свищ прослеживался до субсегментарного бронха S6 правого легкого с формированием под медиастинальной плеврой отграниченной полости в параэзофагеальной клетчатке, которая дренировалась в этот бронх (рис. 1). Полость, а также сегментарные и нижнедолевой бронхи были заполнены слизистым секретом (рис. 2).
Рентгенография (рис. 4): дистальнее карины определялось сужение пищевода до 4 мм с супрастенотическим расширением, пропускающее минимальное количество контраста. При пероральном приеме контрастный препарат поступал в правый и левый главные бронхи.
Эзофагоскопия (рис. 5): в верхней трети пищевода (уровень 20 см от резцов) визуализировалось рубцовое сужение пищевода до 3-4 мм, слизистая в данной области белесоватого цвета, провести аппарат ниже стриктуры не удалось. При осмотре через гастростомическое отверстие, располагавшееся по передней стенке в средней трети тела желудка: кардиоэзофагеальный переход был полностью представлен рубцово-измененной слизистой, просвет пищевода не определялся.
Бронхоскопия: из просвета сегментарных бронхов правого нижнедолевого бронха синхронно с кашлем поступал прозрачный слизистый секрет в большом количестве (рис. 6).
Пациенту 03.04.2015 г. в плановом порядке выполнили трансторакальную субтотальную эзофагэктомию с разобщением пищеводно-бронхиального свища, эзофагопластику изоперистальтической желудочной трубкой с ликвидацией гастростомы (рис. 6).
После правосторонней торакотомии визуализировали уплотненный на всем протяжении пищевод в едином рубцовом футляре с окружающими тканями. Пищевод с техническими трудностями мобилизовали из плотных рубцовых сращений с медиастинальной плеврой, перикардом. В средней трети пищевода обнаружили свищевое отверстие, под медиастинальной плеврой вскрыли и санировали прилежащую к нему полость затека.
Выполнили верхнюю срединную лапаротомию. Гастростома была сформирована по передней стенке средней трети тела желудка без повреждения большой перигастральной сосудистой дуги. Гастростому сняли с брюшной стенки, отверстие в желудке ушили в продольном направлении. Сформировали изоперистальтическую желудочную трубку длиной 45 см с питанием на правой желудочно-сальниковой артерии, при этом ушитое гастростомическое отверстие вошло в трансплантат. Кровоснабжение трансплантата признали удовлетворительным.
После мобилизации шейного отдела пищевода установили, что верхняя короткая стриктура располагалась на 4,0 см ниже глоточно-пищеводного перехода. Пищевод пересекли на 3,0 см ниже глотки и извлекли. Желудочный трансплантат провели через заднее средостение на шею, где сформировали ручной двухрядный пищеводно-желудочный анастомоз «конец в конец» отдельными узловыми швами. Общая длительность операции составила 8 часов 50 мин. (рис. 7).
Ранний послеоперационный период на 6 послеоперационный день (ПОД) осложнился нагноением раны передней брюшной стенки. В отделении проводили лечение по принципам ведения гнойных ран. На 11 ПОД произошло расхождение апоневротического слоя лапаротомной раны. Из-за риска эвентрации пациенту выполнили экстренное хирургическое вмешательство в объеме релапаротомии, ревизии брюшной полости, повторного ушивания передней брюшной стенки. Это осложнение не повлияло на сроки заживления пищеводного соустья: по данным контрастной рентгеноскопии на 5 и 7 ПОД затеков контрастного вещества за пределы соустья не выявили (рис. 8). Пациента выписали на 18 ПОД в удовлетворительном состоянии с полноценным питанием через рот.
Обсуждение
Инструментальные методы расширения ПОСП в отдаленной перспективе малоэффективны по причине быстрого рецидива дисфагии [12, 13, 18, 19]. Крайне сомнительна целесообразность длительного бужирования сложных ожоговых стриктур пищевода - протяженностью более 5 см, с извилистой формой просвета или его облитерацией. Сложные стриктуры, как правило, рефрактерны к лечению и склонны к раннему рецидивированию, несмотря на многократные попытки их расширения [10]. Тем не менее, в отечественных и зарубежных клинических рекомендациях радикальный метод лечения ПОСП – эзофагэктомия с одномоментной пластикой пищевода рассматривается в качестве крайней меры лишь после длительного и неэффективного применения инструментальных методов расширения пищевода [20-22].
Выявлена закономерность увеличения частоты перфорации и рецидива дисфагии при длительном инструментальном лечении и его многократных неудачных попытках [23]. Наиболее вероятна перфорация при ПОСП с выраженным перипроцессом в средостении [24]. Перфорация пищевода является наиболее частым осложнением инструментального расширения и сопровождается высокой летальностью [25]. Любой вариант расширения ожоговой стриктуры сопровождается высоким риском перфорации пищевода, частота которой значительно выше, чем при других рубцовых стриктурах - 4-17% против 0,1-0,4%, а при сложных ПОСП достигает 32% [11, 26, 27]. Достаточно редким, но тяжелым осложнением инструментального расширения ПОСП является формирование пищеводно-респираторного свища вследствие перфорации пищевода [28, 29]. Результаты лечения таких свищей представлены отдельными клиническими случаями и точные статистические данные неизвестны.
Все вышеперечисленное можно рассматривать в качестве аргументов в пользу раннего радикального хирургического лечения ПОСП - эзофагэктомии с одномоментной пластикой пищевода. Выбор хирургического доступа и варианта эзофагопластики (заместительная или шунтирующая) зависят не только от локализации стриктуры, но и от выраженности рубцового периэзофагита, что, в свою очередь, определяется длительностью заболевания и инструментального лечения ПОСП, наличием осложнений [30]. По сведениям разных авторов, до 50% пациентов с ПОСП из-за неэффективности инструментального расширения и развития осложнений нуждаются в радикальном хирургическом лечении [31, 32].
Формировать пищеводное соустье предпочтительнее на шее, чем в груди, так как это технически проще и отсутствуют риски контаминации средостения и плевральной полости в случае его несостоятельности [33]. Трансхиатальный доступ традиционно позиционируется как малотравматичный, позволяющий избежать торакотомии и однолёгочной вентиляции, сократить длительность операции [12, 34-38]. Однако «высокая» локализация ПОСП с ее началом выше бифуркации трахеи, выраженный рубцовый периэзофагит, а также осложнения после инструментального расширения делают трансхиатальный доступ небезопасным [30, 39, 40]. В такой ситуации при «слепой» мобилизации пищевода высок риск травматизации структур средостения - трахеи, бронхов, аорты, дуги непарной вены и пр. Альтернативой служит трансторакальный доступ, обеспечивающий прямую визуализацию структур средостения. Согласно крупному исследованию с включением 243 пациентов, разделенных на две группы в зависимости от варианта доступа (трансторакальный и трансхиатальный), послеоперационные осложнения и летальность статистически значимо не различались [34, 35]. В своем исследовании на 1155 пациентах авторы не выявили статистически значимого влияния доступа на длительность операции, объем кровопотери, частоту несостоятельности анастомоза и сердечно-сосудистых осложнений. В НМИЦХ предпочтение отдается суб/тотальной эзофагэктомии с одномоментной пластикой пищевода желудочной трубкой, выполняемой по показаниям, либо трансхиатальным, либо трансторакальным доступом.
Таким образом, показаниями к радикальному хирургическому лечению у данного пациента послужили: множественная и протяженная ожоговая стриктура пищевода, ее неэффективное бужирование, осложненное пищеводно-бронхиальным свищом с хроническим аспирационным синдромом. Выбор трансторакального доступа был продиктован высокой локализацией ПОСП, выраженным рубцовым перипроцессом, пищеводно-бронхиальным свищом.
Заключение
Инструментальные методы расширения пищевода у пациентов с ПОСП в отдаленной перспективе не всегда эффективны, но при этом всегда ассоциированы с риском жизнеугрожающих осложнений. Кроме того, частые рецидивы дисфагии существенно снижают качество жизни пациентов. Все вышесказанное свидетельствует в пользу как можно более раннего радикального хирургического лечения ПОСП. Выбор доступа для эзофагэктомии зависит от локализации стриктуры, выраженности ожогового периэзофагита, наличия пищеводного свища, затрудняющего мобилизацию органа. В описанном наблюдении удалось достичь хорошего клинического результата только посредством радикального хирургического лечения пациента с осложненным течением ПОСП.

×

About the authors

Dmitry Valerievich Ruchkin

A.V. Vishnevsky National Medical Research Center of Surgery

Email: ruchkindmitry@gmail.com
ORCID iD: 0000-0001-9068-3922
SPIN-code: 2587-8568

МD, the chief of the upper digestive tract reconstructive surgery department 

Russian Federation, Bolshaya Serpukhovskaya st. 27, 115093,Moscow, Russia

Magomed Magomedovich Khamidov

A.V. Vishnevsky National Medical Research Center of Surgery

Email: khmadik@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-0411-581X
SPIN-code: 6384-0730

 the researcher of the upper digestive tract reconstructive surgery department 

Russian Federation, Bolshaya Serpukhovskaya st. 27, 115093,Moscow, Russia

Diana Evgenievna Okonskaya

A.V. Vishnevsky National Medical Research Center of Surgery

Email: cool_green_alien@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7460-4884
SPIN-code: 2176-2813

PhD, the researcher of the upper digestive tract reconstructive surgery department

Russian Federation, Bolshaya Serpukhovskaya st. 27, 115093,Moscow, Russia

Natalya Borisovna Kovalerova

A.V. Vishnevsky National Medical Research Center of Surgery

Author for correspondence.
Email: kovalerova.nat@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-6951-1816
SPIN-code: 2525-9338

PhD, the researcher of the upper digestive tract reconstructive surgery department

Russian Federation, Bolshaya Serpukhovskaya st. 27, 115093,Moscow, Russia

References

  1. Kikendall JW. Caustic ingestion injuries. Gastroenterol Clin North Am. 1991;20(4):847-57.
  2. Mowry JB, Spyker DA, Cantilena LR Jr, McMillan N, Ford M. 2013 Annual Report of the American Association of Poison Control Centers' National Poison Data System (NPDS): 31st Annual Report. Clin Toxicol (Phila). 2014;52(10):1032-283. doi: 10.3109/15563650.2014.987397.
  3. Bonnici KS, Wood DM, Dargan PI. Should computerised tomography replace endoscopy in the evaluation of symptomatic ingestion of corrosive substances? Clin Toxicol (Phila). 2014 Nov;52(9):911-25. doi: 10.3109/15563650.2014.957310.
  4. Volkov SV, Ermolov AS, Luzhnikov EA. Khimicheskie ozhogi pishchevoda i zheludka: endoskopicheskaya diagnostika i lazeroterapiya. Moskva: Medpraktika-M. 2005; 119. (in Russ.)
  5. Nizamkhodzhaev ZM, Ligai RE, Abdullaev DS, Khadzhibaev DA, Omonov RR. Surgical treatment of combined post-burn cicatricial strictures of the esophagus and stomach. Klinicheskaya meditsina Kazakhstana. 2011; 3: 228-228.
  6. Ryu HH, Jeung KW, Lee BK, Uhm JH, Park YH, Shin MH, Kim HL, Heo T, Min YI. Caustic injury: can CT grading system enable prediction of esophageal stricture? Clin Toxicol (Phila). 2010 Feb;48(2):137-42. doi: 10.3109/15563650903585929.
  7. Bruzzi M, Chirica M, Resche-Rigon M, Corte H, Voron T, Sarfati E, Zagdanski AM, Cattan P. Emergency Computed Tomography Predicts Caustic Esophageal Stricture Formation. Ann Surg. 2019; 270(1):109-114. doi: 10.1097/SLA.0000000000002732.
  8. Chirica M, Bonavina L, Kelly MD, Sarfati E, Cattan P. Caustic ingestion. Lancet. 2017; 389(10083):2041-2052. doi: 10.1016/S0140-6736(16)30313-0.
  9. Chernousov AF, Bogopolsky PM, Kurbanov FS. Khirurgiya pishchevoda: rukovodstvo dlya vrachei. M.: Meditsina. 2000; 350. (in Russ.)
  10. Poincloux L, Rouquette O, Abergel A. Endoscopic treatment of benign esophageal strictures: a literature review. Expert Rev Gastroenterol Hepatol. 2017;11(1):53-64. doi: 10.1080/17474124.2017.1260002.
  11. Fugazza A, Repici A. Endoscopic Management of Refractory Benign Esophageal Strictures. Dysphagia. 2021;36(3):504-516. doi: 10.1007/s00455-021-10270-y.
  12. Chernousov AF, Andrianov VA, Chernookov AI. Esophageal plasty with the colon in patients with burn esophageal strictures. Khirurgiya. 2003; 7: 50-54. (in Russ.)
  13. Chikinev YuV, Drobyazgin EA, Berkasova IV, Nurlanbaev EK. The results of the treatment of cicatricial post-burn narrowing of the esophagus. Siberian Medical Journal. 2013; 122 (7): 82-86. (in Russ.)
  14. Knezević JD, Radovanović NS, Simić AP, Kotarac MM, Skrobić OM, Konstantinović VD, Pesko PM. Colon interposition in the treatment of esophageal caustic strictures: 40 years of experience. Dis Esophagus. 2007;20(6):530-4. doi: 10.1111/j.1442-2050.2007.00694.x.
  15. Javed A, Pal S, Dash NR, Sahni P, Chattopadhyay TK. Outcome following surgical management of corrosive strictures of the esophagus. Ann Surg. 2011;254(1):62-6. doi: 10.1097/SLA.0b013e3182125ce7. PMID: 21532530.
  16. Chirica M, Resche-Rigon M, Bongrand NM, Zohar S, Halimi B, Gornet JM, Sarfati E, Cattan P. Surgery for caustic injuries of the upper gastrointestinal tract. Ann Surg. 2012;256(6):994-1001. doi: 10.1097/SLA.0b013e3182583fb2. PMID: 22824850.
  17. Zeng WH, Jiang WL, Kang GJ, Zhang XH, Fan GH, Geng Q, Xie SP, Huang J. Colon Interposition for Corrosive Esophageal Stricture: Single Institution Experience with 119 Cases. Curr Med Sci. 2019;39(3):415-418. doi: 10.1007/s11596-019-2052-0. Epub 2019 Jun 17. PMID: 31209812.
  18. Smirnov AK, Kozhevnikov VA. The use of stents in the treatment of cicatricial stenosis of the esophagus in children. Bulletin of Surgery named after I. I. Grekov. 2006; 165 (1): 46-48. (in Russ.)
  19. Orringer MB, Marshall B, Chang AC, Lee J, Pickens A, Lau CL. Two thousand transhiatal esophagectomies: changing trends, lessons learned. Ann Surg. 2007;246(3):363-72; discussion 372-4. doi: 10.1097/SLA.0b013e31814697f2.
  20. Natsional'nye klinicheskie rekomendatsii. Ozhogi pishchevoda i zheludka. 2021. (in Russ.)
  21. Sami SS, Haboubi HN, Ang Y, Boger P, Bhandari P, de Caestecker J, Griffiths H, Haidry R, Laasch HU, Patel P, Paterson S, Ragunath K, Watson P, Siersema PD, Attwood SE. UK guidelines on oesophageal dilatation in clinical practice. Gut. 2018;67(6):1000-1023. doi: 10.1136/gutjnl-2017-315414.
  22. Burr NE, Everett SM. Management of benign oesophageal strictures. Frontline Gastroenterol. 2019;10(2):177-181. doi: 10.1136/flgastro-2018-101075.
  23. Contini S, Garatti M, Swarray-Deen A, Depetris N, Cecchini S, Scarpignato C. Corrosive oesophageal strictures in children: outcomes after timely or delayed dilatation. Dig Liver Dis. 2009;41(4):263-8. doi: 10.1016/j.dld.2008.07.319.
  24. Temiz A, Oguzkurt P, Ezer SS, Ince E, Hicsonmez A. Predictability of outcome of caustic ingestion by esophagogastroduodenoscopy in children. World J Gastroenterol. 2012;18(10):1098-103. doi: 10.3748/wjg.v18.i10.1098.
  25. Karnak I, Senocak ME, Hiçsönmez A, Büyükpamukçu N. The diagnosis and treatment of H-type tracheoesophageal fistula. J Pediatr Surg. 1997;32(12):1670-4.
  26. Contini S, Scarpignato C. Caustic injury of the upper gastrointestinal tract: a comprehensive review. World J Gastroenterol. 2013 Jul 7;19(25):3918-30. doi: 10.3748/wjg.v19.i25.3918.
  27. Tharavej C, Pungpapong SU, Chanswangphuvana P. Outcome of dilatation and predictors of failed dilatation in patients with acid-induced corrosive esophageal strictures. Surg Endosc. 2018 Feb;32(2):900-907. doi: 10.1007/s00464-017-5764-x.
  28. Shah H, Prasar K, Srivastava S, Mishra PK, Saluja SS. Management of Acquired Tracheoesophageal Fistula Complicating Endoscopic Management for Corrosive Esophageal Stricture. Am Surg. 2016 Jan;82(1):E33-5.
  29. Avanoğlu A, Ergün O, Mutaf O. Management of instrumental perforations of the esophagus occurring during treatment of corrosive strictures. J Pediatr Surg. 1998;33(9):1393-5. doi: 10.1016/s0022-3468(98)90015-x.
  30. Buryakina S.A.Differentsial'no-diagnosticheskie vozmozhnosti mul'tispiral'noi komp'yuternoi tomografii s bolyusnym kontrastnym usileniem pri suzheniyakh pishchevoda razlichnoi etiologii. Diss.kand.med.nauk. Moskva.2016. (in Russ.)
  31. Vorobeĭ AV, Chepik DA, Vizhinis VI. One-stage retrosternal colonic esophagoplasty in treatment of patients with scar burn stricture of esophagus. Khirurgiya. Zurnal im. N.I. Pirogova. 2014;(7):26‑33. (in Russ.)
  32. El-Asmar KM, Allam AM. Predictors of successful endoscopic management of caustic esophageal strictures in children: When to stop the dilatations? J Pediatr Surg. 2021;56(9):1596-1599. doi: 10.1016/j.jpedsurg.2020.08.017.
  33. Ilyin IA, Malkevich VT. Comparative evaluation of the immediate results of surgical treatment of esophageal cancer in various types of surgical interventions. News of surgery. 2015; 23: 6: 658-665. – doi: 10.18484/2305-0047.2015.6.658.
  34. Soltani E, Mahmoodzadeh H, Jabbari Nooghabi A, Jabbari Nooghabi M, Ravankhah Moghaddam K, Hassanzadeh Haddad E. Transhiatal versus transthoracic esophagectomy for esophageal SCC: outcomes and complications. J Cardiothorac Surg. 2022;17(1):150. doi: 10.1186/s13019-022-01912-9.
  35. Wei MT, Zhang YC, Deng XB, Yang TH, He YZ, Wang ZQ. Transthoracic vs transhiatal surgery for cancer of the esophagogastric junction: a meta-analysis. World J Gastroenterol. 2014;20(29):10183-92. doi: 10.3748/wjg.v20.i29.10183.
  36. Orringer MB, Marshall B, Iannettoni MD. Transhiatal esophagectomy for treatment of benign and malignant esophageal disease. World J Surg. 2001;25(2):196-203.
  37. Mertens AC, Kalff MC, Eshuis WJ, Van Gulik TM, Van Berge Henegouwen MI, Gisbertz SS; Dutch Upper GI Cancer Audit group. Transthoracic Versus Transhiatal Esophagectomy for Esophageal Cancer: A Nationwide Propensity Score-Matched Cohort Analysis. Ann Surg Oncol. 2021;28(1):175-183. doi: 10.1245/s10434-020-08760-8.
  38. Boshier PR, Anderson O, Hanna GB. Transthoracic versus transhiatal esophagectomy for the treatment of esophagogastric cancer: a meta-analysis. Ann Surg. 2011;254(6):894-906. doi: 10.1097/SLA.0b013e3182263781.
  39. Chernousov AF, Domrachev SA. Ekstirpatsiya pishchevoda s odnomomentnoi plastikoi izoperistal'ticheskoi zheludochnoi trubkoi. Metod. rekomendatsii. M. 1992; 85. (in Russ.)
  40. Oskretkov VI, Gur'ianov AA, Gankov VA, Klimov AG, Fedorov VV, Kovalenko PG. Videoendosurgical esophagogastroplasty for esophageal cicatrical stenosis. Endoscopic Surgery. 2014;20(1):36‑41. (in Russ.)

Supplementary files

Supplementary Files
Action
1. JATS XML
Download

Copyright (c) 2023 Ruchkin D.V., Khamidov M.M., Okonskaya D.E., Kovalerova N.B.

Creative Commons License
This work is licensed under a Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivatives 4.0 International License.

This website uses cookies

You consent to our cookies if you continue to use our website.

About Cookies